Храм прп. Сергия Радонежского

XVII-XVIII вв.

Так или иначе, первый деревянный Храм прп. Сергия был построен в Рогожской Ямской слободе (или в Гонной) в начале XVII в. Об этом свидетельствует писцовая книга 1628 г., сообщающая, что в 1627 г. цер­ковь была обложена (т. е. уже существовавшая до этого) данью «дере­вянного церковного строения ямских охотников» с главным престолом Живоначальной Троицы и приделом прп. Сергия.

В XVII в. район Рогожской слободы активно застраивается, также здесь резко возрастает и плотность населения. Кроме Ямской слободы, здесь очень компактно были расположены различные ремесленные сло­боды, у многих из них имелся свой храм. Именно по этой причине бук­вально напротив нашего Храма стоит храм Святителя Алексия, осно­ванный в начале XVII в.

В 1720-е гг. деревянную Сергиевскую церковь сменяет каменный храм, о чем свидетельствует первое упоминание о каменном храме, от­носящееся к 1722 г., и последующее, к 1727 г. Главный престол храма был освящен в честь Святой Троицы. Вероятно, по причине наличия в Москве большого числа храмов — называвшихся Троицкими, этот храм был назван в честь преподобного Сергия Радонежского, престол во имя которого был освящен в приделе. На выбор названия, несомненно, ока­зал влияние расположенный рядом Спасо-Андроников монастырь, пер­вым игуменом которого, как мы отметили в самом начале, был ученик преподобного.

В конце века Москву постигла беда. Солдаты, возвращавшиеся с Русско-турецкой войны, принесли с собой в Москву страшную моровую язву — чуму. В декабре 1770 г. в Первопрестольной началась эпидемия, особенно усилившаяся в марте 1771-го. По рассказу очевидца, «народ умирал ежедневно тысячами»; фурманщики, или, как их тогда называ­ли, «мортусы», в масках и вощаных плащах длинными крючьями таска­ли трупы из выморочных домов, другие поднимали на улице, клали на телегу и везли за город».

По распоряжению графа Г. Орлова, командированного в Москву для организации борьбы с «моровою язвою», все кладбища в черте города были закрыты, за исключением монастырских. Умерших хоронили на погостах подмосковных деревень, в братских могилах.

В числе закрытых кладбищ оказались и два старообрядческих. Эти особые кладбища, известные с 1718 г., принадлежали староверам-поповцам, приемлющим священство. Одно находилось у Серпуховской Заставы, другое — у Тверской Заставы. Вместо двух закрытых кладбищ поповцам выделили для захоронения умерших от эпидемии землю в трех верстах от Рогожской Заставы, направо от Владимирского тракта, на землях, принадлежавших ранее крестьянам деревни Ново-Андроновка. По Рогожской Заставе оно и получило название Рогожского, а по хра­мам, богадельням, кельям, приютам, больнице и т. п., выстроенных во­круг него, — и сам Рогожский старообрядческий поселок.

В 1742 г. по соседней площади — Рогожская Застава — прошла та­моженная (с 1806 г. — юридическая, с 1864-го — между территориями, подведомственными юрисдикции двух органов местного выборного са­моуправления — Московской городской думе и земству) граница Мо­сквы. Линия Камер-Коллежского вала, устроенная для упорядочения оплаты пошлин, взимаемых Камер-коллегией (аналог министерства по налогам и сборам), которой и было поручено строительство вала, почти два столетия являлась границей городской площади. Камер-Коллежский вал, опоясавший Москву 32-верстным кольцом с шестнадцатью застава­ми, оборонительной функции уже не имел, как, например, обведенный в 1638 г. Земляной вал, а служил для таможенного контроля за ввозом в Москву товаров. Как некогда совпадавший с ним в основном конту­ром Компанейский вал 1731 г., устроенный по инициативе компанейщиков — откупщиков вина — для недопущения нелегального беспошлин­ного провоза в Москву спиртных напитков. На заставах, оснащенных башнями и таможенными помещениями по обе стороны дороги, про­верялись подорожные и ввозимый товар для обнаружения контрабанды, главным образом водки, за провоз которой платилась пошлина. Валы и заставы до сих пор оставили о себе память в московской топонимике.

Карта Москвы 1836 г. В окружении Камер-Коллежского вала

В 1754 г. с отменой внутренних таможен заставы приобрели чисто полицейское значение (там расположились полицейские посты для па­спортного контроля въезжающих), и у некоторых из них, в том числе одной из самых больших — Рогожской, — возникли рынки. Застава (как местность) стала быстро заселяться и застраиваться. В рогожских улицах появились постоялые дворы, новые дома, мелкие мастерские, торговые помещения. Заставы ликвидировали в 1852 г., а валы срыли ко второй половине XIX в. как потерявшие смысл и мешавшие транс­порту.

Вплоть до середины XIX в. Влади­мирская дорога, шедшая от заставы, сохраняла свое важное торговое значе­ние, однако оставалась далекой окраи­ной Москвы. На верстовом столбе, установленном в1783 г., была высечена надпись: «От Москвы две версты».

Около Рогожской Заставы долгое время был этап, где собирали из тюрем для пересчета отправленных в Сибирь арестантов. Здесь их выстраивали: впереди — каторжных в кандалах, с наполовину обритыми головами, с закованными руками и ногами, да­лее — в ручных кандалах, за ними — без кандалов. Следом шли возы с женами, ехавшими за арестантами, детьми и больными.

Касаясь тезиса о некоей исконности старообрядчества в местности, окружающей Храм, необходимо заметить следующее. Охватывая терри­торию в 178 гектар между Таганкой и Рогожской Заставой, Рогожская слобода действительно издавна была известна сильными консерватив­ными, идущими от старообрядчества, жизненными устоями. Но по­скольку слобода, как и ее храмы, изначально возникла еще до раскола, вызванного реформами патриарха Никона, Рогожскую Ямскую слободу некорректно называть ни как исконно старо-, ни новообрядческой — таких же обрядов придерживалось и остальное население не только в округе, но и повсеместно.

Да, купеческая Рогожская слобода отличалась строгим консерватив­ным укладом жизни и нравами. Например, дочери из купеческих семей целыми днями сидели за занавешенными окнами, вышивали и пряли, а если и читали, то только часослов: читать книги, напечатанные граж­данским шрифтом, считалось чуть ли не греховным занятием. По суббо­там в этом патриархальном районе Москвы всей семьей ходили в баню (а семьи здесь, как правило, были очень большими), а затем устраивали большое семейное чаепитие за медным самоваром.

Таким образом, действительным духовным центром старообрядче­ства становится кладбище за валом и храмы рядом с ним за пределами Рогожской слободы в 1784 г. Рогожская старообрядческая община со­вместно с Преображенской являлись крупнейшими старообрядческими общинами у восточных границ Москвы. С тех пор старообрядцы стали селиться в окрестностях кладбища и своих храмов. Иными словами, существующая ныне Рогожская старообрядческая община (поселок) образовалась уже после заселения Рогожской слободы ямщиками.